Для человека, сколько-нибудь опытного в деле нравственно-психологических изысканий, ясно уже из того, что мы до сих пор сказали, чего добивается г. Орест Миллер в своей диссертации и представителем каких идей он является. Но для неопытных юношей мы готовы прибавить еще несколько пояснений. Видите ли, в чем дело, милые дети (наши объяснения могут пригодиться и детям). Г-н Орест Миллер, намереваясь сделаться наставником человечества, желает положить в сердцах детей прочные начала отречения от своей личности и поклонения чужому авторитету. Для наставника всегда ведь так удобно иметь дело с учениками, склонными поклоняться чужому авторитету. Для достижения своей цели г. Орест Миллер и старается в своей диссертации восхвалять начало самоотвержения и преследовать начало личной самостоятельности. Он допускает, правда, и это последнее начало и даже в начале своей диссертации (стр. 2) прямо объявляет, что нравственность состоит в исполнении человеком своего назначения, а назначение человека – в сохранении своей личной самостоятельности. Но не обольщайтесь, о юноши, столь положительным утверждением. Есть у людей ужасное оружие, которым уничтожаются самые непреложные истины, затемняются самые ясные убеждения. Бойтесь этого оружия, милые дети: оно очень опасно для не знающих его силы. Оружие это – рутинная софистика, смешная для взрослых, но все-таки еще могущая вредить детям. Ею пользуется и г. Орест Миллер, может быть, даже и против своей воли и даже без собственного ведома. Сказавши, что назначение человека состоит в сохранении личной самостоятельности, он тотчас же прибавляет, что, впрочем, сохранять свою личность человек должен не для чего иного, как для подчинения ее другим, доходящего до полного отвержения самого себя. В этом-то подчинении заключается для него вся нравственная задача человеческой жизни. Ясно ли теперь, милые дети, нравоучение, какое вытекает из диссертации г. Ореста Миллера? Не надейся на себя, смиряйся, послушествуй, прислуживай старшим, и благо тебе будет: вот мораль его. Но, чтобы отказаться от своей личности, нужно не иметь сильных страстей, нужно себя сузить, ограничить, обессилить сколько возможно. Этого и требует г. Орест Миллер. «Сильно предаваться страсти, – говорит он, – значит ублажать свое «я», которое все объято этою страстью. Для грека тут была сила характера, для нас – это слабость его, а сила характера – в самоотвержении, в уменье покорить свою страсть нравственному закону» (стр. 51). Далее г. Орест Миллер утверждает, что сильная страсть нехороша даже и тогда, когда она совершенно согласна с нравственным законом: он все-таки находит в этом крайность добра, а истинную нравственность полагает только «во взаимноограничении разных добродетелей» (стр. 125) и даже сущностью христианства считает какую-то «мудрую гуманную середину, которая одно правило ограничивает другим, одну добродетель умеряет другой» (стр. 159). Словом сказать, умеренность и аккуратность – вот в чем заключается нравственный идеал г. Ореста Миллера. Он с грустью сознается, что в действительности мудрено сыскать людей, которых вся жизнь и нравственность заключалась бы в этих качествах; сознается и в том, что трудно человеку с сильной душой почувствовать внутреннее влечение к подобной нравственности. Но зато, тем с большим восторгом приветствует он в поэзии те личности, в которых идеал его проявлялся так или иначе. Так, в рыцаре Фульконе он видит отрадный идеал истинно христианской доблести – за то, что Фулькон, ненавидящий войну и любящий мир, идет, однако, в сражение по приказу своего дяди и отличается в битве храбростью. «Лицо такого рода, – замечает г. Орест Миллер, – идеал, который мог быть создан только поэзией: трудно предположить, чтобы в действительности того времени могли быть лица, даже несколько похожие на последнюю черту, то есть люди, способные не любить войну и в то же время быть храбрыми на войне – по долгу» (стр. 156). Мораль этого следующая: подчинение себя чужой воле гораздо выше всех нравственных убеждений; если ты отвращаешься убийства и грабежа, но получаешь повеление убивать и грабить, то долг твой – выполнить повеление. Тогда ты будешь идеалом доблести, похожим на Фулькона.
Таковы нравственные понятия, защитником которых выступает г. Орест Миллер в своем сочинении «О нравственной стихии в поэзии». Вы видите, любезные юноши, как вредны и ложны его понятия, видите, до какого преступного и унизительного положения могут довести они человека, который предается им. Берегитесь же увлекаться подобными идеями. Сохраните же свою личную самостоятельность против всякого авторитета, сохраните свою внутреннюю нравственность против всяких внешних внушений, против всего, что насильственно захотят навязать вам под ложным названием долга. Старайтесь не входить в разлад с собою и сохранить всю чистоту души, какою вас наделила природа. Не верьте, что нравственность состоит в отречении от своей воли и ума, как силится уверить г. Орест Миллер, и знайте, что, напротив, всякий, кто поступает против внутреннего своего убеждения, поступает бесчестно и подло, – всякий, потерявший силу свободного самостоятельного действия, есть жалкая дрянь и тряпка и только напрасно позорит свое существование.
Все ссылки на произведения Н. А. Добролюбова даются по изд.: Добролюбов Н. А. Собр. соч. в 9-ти томах. М. – Л., Гослитиздат, 1961–1964, с указанием тома – римской цифрой, страницы – арабской.
Белинский – Белинский В. Г. Полн. собр. соч., т. I–XIII. М., Изд-во АН СССР, 1953–1959.